Молодежи надо ехать в Польшу, Чехию, Словению, чтобы их услышали

Опубликованно 16.08.2020 11:20

Народный артист Украины Владимир Гришко в "Большом интервью" на "112 Украина"  Народный артист Украины Владимир Гришко в "Большом интервью" на "112 Украина" 

- Я вас поздравляю. С каким настроением вы сейчас?

С замечательным. Хотел бы поздравить вас с замечательной оценкой общества как лучшего информационного канала. Настроение, как у всех артистов, - сидим пятый месяц без работы. Тяжело. И дело не в деньгах, хотя это тоже очень важно. Я окей, но многие мои коллеги даже не могут сейчас свести концы с концами. Пришла эта беда, и как для меня - без сцены тяжело.

- А что Академия искусств в Харькове ваша?

Она работает, и я горжусь этим. Это то, чем я сейчас живу, - своими детьми. На мой юбилей мне сделали подарок: мои дети заняли первое место и получил Гран-при - Сергей Цехмистер и Кирилл Прибытков. Они просто покорили Италию. Когда дети приехали и представили Академию Владимира Гришко - все были в восторге. Мои дети обучены петь, потому что тот дар, который я получил от Паваротти, от Кабалье, тот мировой опыт, 30 лет на лучших сценах мира, дает свои результаты. И этим я живу, горжусь.

- Не оскудела талантами Украина?

- Ни в коем случае. И мы надеемся, что не все покинут Украину талантливые. Я пел в Вене, слышу - украинские напевы. Кто-то играет на аккордеоне и на скрипке. Наши, с украинского музыкального училища, зарабатывают деньги, чтобы оплатить зимой тарифы. Вот это позор.

- Кто эти люди, которые идут в оперное пение сейчас?

- Я не думаю, что их много. Все, кто мог, уже покинули Украину. Многие артисты собирают клубнику, в ресторанах работают, первые голоса, которые могут петь достойные партии на первых площадках мира.

- Сейчас, возможно, дадите совет тем, кто вынужден где-то там на четвереньках собирать клубнику? Есть какой-то выход для них?

- Я не вижу никакого выхода. Слава Богу, что я состоялся как оперный певец, занял нишу, сейчас на эстраде работаю. Но вообще в Польшу, Чехию, Словению надо ехать молодежи, чтобы их там услышали, увидели. А вот потом, когда получишь какое-то признание, славу, лауреатство, получишь импресарио, агента, тогда уже можно возвратиться в Украину - принимайте меня таким, какой я есть. Только такой путь - здесь ничего не будет.

- А посоревноваться украинская школа может, например, с итальянской?

- Безусловно, потому что наш язык - певучий. Мне президент конкурса звонил и говорит: "Когда поют украинские песни, то люди понимают энергетику, вложенную в этот музыкальный текст, даже не понимая языка". Мы с Паваротти спорили, чьи певцы лучше. Да, итальянский язык очень мягкий, он побуждает к пению, как и наш, украинский.

- Так можем говорить об определенной метафизике искусства?

- Безусловно. Когда я на прослушивании где-то как профессор и прошу спеть мне народную песню, то я все вижу. Когда певец поет народную песню - открывается его энергетика и душа.

- Европа или Азия - где бы прижились украинские исполнители?

- Я думаю, в Азии. Они очень уважают. Уважают славянскую культуру. Они хотят, чтобы мы как преподаватели, певцы их учили петь. Потому что школа пения китайская отличается от европейской. Поэтому меня приглашают как преподавателя, как профессора, чтобы я поделился своим опытом. А поделиться есть чем, потому что я владею 10 секретами пения, постановки не только взрослого голоса, но и детского. Это не моя заслуга, а мой опыт, помноженный на мой кропотливый труд, и то, что мне дали Паваротти и Кабалье.

- А что у вас осталось и передалось от родителей?

- Любовь к украинской песне. Мы выходили на улицу, садились и пели: "Всюди буйно квітне черемшина". От матери, с молоком, как вера в Бога. Нельзя было в церковь ходить, а мать меня водила, и именно в свой день рождения мать меня подарила миру.

- Как переживали мутацию голоса?

- Мучительно. Я был солистом хора "Щедрик-щедрик", объездил весь мир. Я очень нервничал, но мать говорила: "Подожди". Я замолчал на четыре года. Играл на гитаре, мяч гонял. Родителей мы называли на "Вы". Нас было пятеро - мы почитали хлеб, который отец зарабатывал после войны.

- А в чем сейчас выражается конфликт поколений?

- Гаджеты калечат души. Люди не идут в церковь, а идут в клубы. У одного политика спросили, чем можно сломать позвоночник славянской культуре. Он сказал: "Навязать другую идеологию". Это идеология, в которой мы сейчас живем. А дети, как губка, ее впитывают. Но у меня дети воспитанные, и я молюсь, что так оно и будет.

- Насколько сейчас охотно люди идут в музыку?

- Другие ценности тогда были. То, что мы потеряли, никогда не вернется. Жизнь после пандемии будет категорически иной.

- Надо приспособиться или сложить лапки?

- Лапки мы слаживать не будем - мы украинцы. Нас топчут, предают, обманывают, но мы выживаем. Будем разделять, что главное в жизни: семья, дети, родители, земля, которая есть. У меня только один паспорт. На этом надо делать акцент молодежи: где ты родился, где твоя пуповина, где могилы твоих родителей, дедов, - по-видимому, это и есть твоя карма.

- А есть сейчас понимание важности искусства, в частности оперного?

- Я думаю, что я с моим голосом вовремя родился. С моими данными вокалиста, как мне говорил Паваротти, я мог бы еще больше достичь вершин. Мне говорили: "Как ты пролез в Metropolitan Opera?" Туда пролезть - это как верблюду пролезть в игольное ушко. Вот пролез - привел агент, а я спел удачно - взял самую высокую ноту. Но жил бы я только в Украине.

- Паваротти сказал, что никто, кроме него, не выдавал 9 верхних до в одну строку во весь голос.

- Так оно и есть. Я даже и не пробовал. Паваротти, как и Муслим Магометович Магомаев, и Монсеррат Кабалье, - это люди, которые рождаются раз в сто лет. Тогда и аура была другая. В Италии кого ни спроси: хочу быть тенором. А в Украине: народным депутатом, чтобы за 5 тыс. долл. покупать себе костюмы. В этом и есть ужас. Я думаю, что у культуры для молодежи здесь не будущего.

- А что умеет Гришко, что другим еще мыться и мыться?

- Поставьте любого казака молодого, и я его научу пения. Потому что у меня есть техника, у меня есть соображение пения, я знаю, как работает гортань, где находится дыхание. У Гришко 2,5 октавы, я пою произведения, который пел мой любимый певец - Муслим Магомаев. До пандемии я спел более 50 концертов в двух отделениях. А каждое произведение, которое пел Магомаев, - это маленькая оперная ария. Два с половиной часа я "дую" без фанеры, потому что я знаю, как это делать. У Гришко пока нет конкурентов.

- Научить петь - речь не идет о способности? Можно взять любого, и Гришко научит?

- Такого не может быть. Должен быть слух, прежде всего. А физиологию, энергетику я передам артисту.

- Чего вы боялись или боитесь на своем творческом пути?

- Я боюсь только греха. А в творчестве я боюсь остановиться. Я хочу петь как можно дольше. И так оно и будет. Я пою в храме, в соборах. На Владимира я буду на Крестном ходе обязательно. Я буду петь в Лавре, я буду славить Бога, славить мать. Я пел везде, в месяц у меня было по 15-17 концертов, оперных спектаклей. А сейчас я боюсь, что эта пандемия будет года-два.

- А есть город или сцена, куда вы хотите возвращаться снова и снова?

- Национальная опера Украины. Я думаю, что я вернусь туда не только как певец, но и как директор. Потому что должность директора - это не вечная должность. Есть конкурс, и то, что мне нет сейчас места на сцене Национальной оперы Украины - это обидно. Приближается мой юбилей, и я обращался, чтобы мне дали возможность спеть: некогда. И условия такие выдвигают, что надо платить аренду под полмиллиона гривен - чтобы артисту выйти на свою родную сцену, где начинал. Что поделаешь - такова жизнь. Но надеюсь, что все вернется на круги своя.

- Вы видите себя руководителем Нацоперы?

- Я убежден, что так оно и будет. У меня есть особое видение, как можно изменить театр вообще. У нас осталось пять оперных театров, тогда как в Германии 60 театров. Я предлагал каждой железной дороге стать крестным отцом какой-то оперы. Тогда было бы очень легко все. Вывозят кругляк в Европу - дай с кубометра гривну. На постановку какую-то, чтобы пригласить хорошего дирижера. А сейчас мы видим, что наши певцы по всему миру лучшие и изредка возвращаются в Украину. Маэстро Плоскина - главный дирижер Минского оперного театра, а здесь ему места нет. Наших балерунов нет - они в "белоглавой" работают. Потому что здесь они кому-то стали не по душе. Я думаю, что времена пройдут, и все изменится, я убежден.

- А вам не кажется абсурдным, что Нацопера носит имя Шевченко?

- Шевченко - это наш пророк, и главная классическая сцена вправе иметь его имя. У нас много было известных певцов, но называть именами певцов театра, я думаю, это неправильно.

- Но там памятник Лысенко стоит.

- Может, можно было и так. Но дело не в этом, а в том, кто там поет, что там поют и какой продукт они дают.

- А кто там и что поют?

- В основном это клише, старые оперы, которые повторяются из года в год, - ничего нового там нет. Хотя много это стоит, и есть дотации от государства. Вот в этом я бы это все поломал. Перевел бы все театры на самоокупаемость. Надо все менять, и наступит время - будем все менять, я уверен.

- Ресурсов хватит на это?

- Хватит и ресурсов, и силы. Есть опыт - европейский. Контрактная система - для артистов. Выдающихся певцов - на почетную высокую пенсию или на преподавательскую работу. Чтобы давать молодежи выйти на сцену. Потому что часто мы видим артистов с выдающимися именами, которые уже не дотягивают до европейского уровня. После 40 лет теноров уже нет - они "осыпаются", потому что школы нет. А Паваротти в 72 года пел Рудольфа - школа!

- Министерство культуры нам нужно в таком случае?

- На Западе нет министерства культуры нигде. Я не видел в Европе такого министерства.

- Каким образом сейчас можно направлять культуру? Это же самая низкая строка в бюджете.

- Жалкая строка. Но когда пушки бьют - не до культуры. Хотя, когда у Черчилля спросили: "Здесь бомбят, а вы на утро отдаете приказ, чтобы восстанавливали театры", он ответил: "А за что же мы тогда воюем?" Сейчас у нас своей идеологии мало или нет.

- То есть без Министерства культуры можно было бы обойтись?

- Больше денег общинам. В советские времена были клубы в каждом селе. Там была самодеятельность. Перенаправить туда деньги, чтобы мы находили будущих выдающихся певцов и актеров в таких поселках. Чтобы община имела средства делать праздники - вот туда деньги. А сейчас они досками забиты, и ничего там не происходит.

- Но люди на своей земле, у своих корней, а забивают досками. Получается, что оно и не нужно людям? Лишь хлеба и к хлебу.

- Не только. Народ потерял веру в будущее. 80% родителей не видят будущего для своих детей в этой стране. Из сел все выезжают, кто имеет возможность. Остаются дедушки, бабушки.

- Вы говорите, что люди разочарованы. Лидер партии "Голос", которому люди доверили свои голоса, Вакарчук, зашел в ВР, а потом ушел оттуда.

- Это, наверное, его видение, а народу надо думать. То, что происходит здесь, - сейчас для меня это большой театр, в котором я не знаю, где наше место. Кто мы здесь? Но однозначно мы не те, кто будет иметь право строить свое государство. К сожалению.

- Политик и артист - это тождественные понятия? Должен ли идти артист в политику?

- Зависит от того, какой. Чтобы меня не называли просто артистом - я закончил дипломатическую Академию. Я - профессор, доктор. Я думаю, что если твой голос слышат, если ты авторитет, если ты не испортил свою карьеру, не показал спину своей стране, не скомпрометировал себя, если ты действительно хочешь что-то изменить хотя бы в области культуры - то почему бы и нет? Надо пробовать. Надо идти и доносить до людей, культура и спорт - это два крыла нашего государства. Как можно быть без духовности, без тех нетленных ценностей, которые тебе давали родители? Артист и политик - это сложный вопрос, но в зависимости от кейса.

- А со своими коллегами по цеху вы находите общий язык относительно того, в каком направлении должно двигаться государство? Внутри артистического цеха какое видение будущего Украины? Или все же чемодан - и в Италию.

- В основном да. Артисты сейчас не могут выйти на сцену, не могут показать себя. Артисту нужна публика, хотя бы чтобы 60-70% в зале было и хотя бы дали возможность петь. Одним сейчас дают право петь в закрытых клубах, а другим артистам - нельзя. Мечтаем, что хотя бы через два года все начнется снова и настроение как-то улучшится.

- А из чего состоит ваш райдер?

- Я не сноб. Обычная нарезка, какие-то овощи, фрукты. Главное в райдере для меня - чтобы был хороший звук, хорошая аппаратура. Райдер - это отношение к тебе как к певцу. Я микрофоны не бросаю в людей, веду себя достойно. Голос Гришко услышат и без микрофона. Надо быть терпимым, потому что главная цель - еще раз вернуться туда, где ты был уже. Не раз спеть, а много, чтобы тебя там ждали.

- Вас ждут, я уверен.

- Ждут. В Китае ждут. Я хочу, когда это все закончится, поехать, передавать опыт китайцам и петь там. Но возвращаться домой и обучать здесь детей, в своей Академии, открывать другую академию, и может (мечту), стану директором театра. И изменю отношение к певцам, которые потеряли надежду, покинули Украину - они заслуживают петь на лучшей сцене Украины.

- Где у нас хороший звук? В каких помещениях?

- В храме, под куполом. Там истинный звук. Там ты один с Богом. И вот к этому пению я готовлюсь - к 28 июля. Очищаю себя, свою карму и мечтаю, что я на свой день рождения буду петь в храме.

- Каких-то поздравлений от властей ждете?

- Нет, никогда. И не хотелось бы. При предыдущей власти я был во внутренней оппозиции. Я здесь был и не был - меня не видели, и я их не видел. Я не пострадал от их внимания, и они без меня обошлись.

- Вам же то же предъявляли...

- Предъявляли Антимайдан, но я пел не сепаратистам, а гражданам Украины. И пел украинские песни, объединяющие, и говорил, что в Европе кисельных берегов нет и стены медом не намазаны. Я говорил, что надо пахать с утра до ночи. Я снаряда не поднимал, я не призывал к войне, к убийству. Но я сделал ошибку - я не знал той реакции, которая будет на меня. Я пришел, спел украинские песни, обратился к обществу - мы же в демократическом обществе живем. А потом погнали наших городских. Но я говорил, что все "свои" в Ростове, а Гришко здесь остался. И это я им показал, что я ничего не боюсь, я ничего крамольного не сделал. Там, где не надо, я не пел и не пою до сих пор. А меня зовут в Мариинский театр, где я пел 8-9 лет под руководством выдающихся дирижеров. Меня звали спеть в память Муслима Магомаева, так как эти произведения сделал я - энергетически я доношу каждую песню. Я - оперный певец, я знаю, как можно петь эти произведения. Но я туда не поехал - спину Украине не показал. Жизнь продолжается - все будет хорошо.

- Другим певцам также здесь не дают выступать - можем вспомнить Повалий, Лорак.

- Общество изменится, безусловно. Потому что одним можно открывать там фабрики, заводы, работать там 6-7 млн человек, купить билет на поезд в Москву из одной точки невозможно. Я не хочу судить своих коллег - это их право. Я бы там не пел, когда идет такая трагедия, когда идет такая тяжелая война. Убивают людей на Донбассе с обеих сторон, то хотелось бы, чтобы все это закончилось. А я думаю, что оно скоро закончится. Но надежда нас не покидает. Как сказал один из политиков: все войны когда-то заканчиваются.

- В нашем случае хотелось бы быстрее.

- Как можно скорее.

- Вы человек эмоциональный, а насколько азартный?

- Прошло то время. Я родился в Киеве, коренной украинец, киевлянин. Родился в Голосеевском районе, где у меня были очень серьезные авторитетные люди. Я смотрел, как они живут, как их уважают, боятся. Я пришел к выводу, что это не моя дорога - я должен идти своей дорогой. Нас было пятеро - мы не были мажорами. Я вылез из-под плинтуса и полез вверх, как тот таракан. И меня не убили, не прищемили. А 90-е годы были тяжелыми. Но меня и мою мечту не поломали. И мать мне говорила: "Лучше иди в церковь, в хор петь, солистом петь". И мои эмоции все время и тушились. Учиться пению было тяжело - мать последние деньги собирала, чтобы отправить меня на гитару. Мать купила мне гитару за 250 рублей, мастерскую. Я был тогда самый богатый.

- ВР возвращает игорный бизнес в Украину. Вы поблагодарите народных депутатов за то, что они вернули автоматы, рулетку?

- С одной стороны, можно понять, что те потоки от игры будут обложены налогом. Если они имели целью обложить это все - то можно сказать: "Да". А с другой стороны, я этого не одобряю, потому что будут выносить все из дома, чтобы играть. А это - болезнь. Посмотрим, как оно будет.

- Вам случалось слышать в свой адрес: "А ну, спой"?

- Нет, в кабаках я никогда не пел. Маэстро Гришко не будет петь, когда звенят ложками, вилками, когда меня перебивают. Это для меня очень обидно. Я - маэстро. И этим статусом меня удостоил непревзойденный певец маэстро Лучано Паваротти. Я с ним выступал на сцене "Метрополитен-оперы", он слышал меня и давал правдивую оценку. Ко мне в Нью-Йорк прилетал выдающийся певец Анатолий Борисович Соловьяненко, гостил у меня в квартире, посещал мои представления и поддерживал меня как певца. После того как я получил опыт, образование, мне не стыдно было выйти на сцену с выдающимся италийским певцом. The New York Times обо мне написал, что родилась будущая украинская звезда. Приятно, когда The New York Times пишет о некоем Гришко. А Паваротти почтил меня статусом здесь, в Киеве, сказав, что у вас есть свой маэстро - Гришко. Как сказал великий Воронин: "Получить имя очень легко, а удержать это имя невероятно тяжело".

- Но видите, как получилось. Это должен был приехать издалека Паваротти, чтобы украинцам открыть глаза на то, что у них есть свой маэстро. Украинцы сами не способны разглядеть этот бриллиант?

- Все хорошее и привлекательное воспринимается на расстоянии. Когда ты приезжаешь в Украину, уже получив за границей признание, - и тогда: давайте уже по-другому посмотрим. У нас оценку никогда не дают - это наше такое сугубо украинское. Есть такая большая, огромная жаба.

- А удается вам достичь взаимопонимания с дирижером, оркестром, музыкантами, которые с вами работают на одной сцене?

- Мне достаточно выйти, посмотреть в глаза первой скрипке оркестра и открыть рот. Я сам дирижер. Я по специальности - дирижер народных инструментов. Я знаю голоса, партитуру, я сам дирижирую на своих концертах. У меня есть произведения, в которых я прошу маэстро дать мне подирижировать. Оркестр - это выдающиеся музыканты, сразу дают тебе правдивую оценку. Ты открыл рот - ты моментально получил ярлык. И не отдерешь. Но я много видел наших музыкантов из Киева, из Львова в Китае.

- Что вам дал опыт выступления перед королевскими особами в Эмиратах?

- Еще раз сказать себе, что я могу, что я еще огонь.

- Эта публика очень требовательна?

- Очень. Когда Хельга Краус организовывала этот проект - открытие королевского клуба в Дубае, приехали королевские особы - и чем их удивить? Я чувствовал их ментальность. Все началось очень интеллигентно, по нарастающей. И в финале - апофеоз. Наш дирижер, Виталий Физер, молодой лучший дирижер - к сожалению, без работы в Украине. Но он организовал молодой оркестр Владимира Гришко, и критики написали, что выступление украинских артистов считают одним из самых ярких за последнее десятилетие. В мае мы должны ехать на второй международный фестиваль любителей классической оперы. Но, к сожалению, этого не произошло из-за пандемии.

- Многие устраивал онлайн-концерты.

- Ничего это мне не даст. Я этого не буду делать. Мне нужны глаза, душа, чтобы я их видел.

- А наша политическая элита то понимает в оперном пении, оперном искусстве или это для них лишний раз надеть смокинг или вечернее платье и сфотографироваться для Instagram?

- Не все. Есть такие люди, которые любят и ходят. Но это я могу сказать о двух-трех народных депутатах – не более. Вообще выдающиеся наши политики приходят вручить какие-то награды, побыть, зайти на фуршет - и покидают лучшую сцену. Видимо, они очень заняты. А певец - это визитная карточка страны.

- Вспоминая события на Донбассе - там же остались люди, они делают какие-то постановки.

- Один дирижер из Донецкого оперного театра вернулся в Киев. Он стоял под Министерством культуры, чтобы ему дали здесь какую-то должность. Вы думаете, ему нашли должность? Ему не нашли должность, но он вернулся, потому что он хотел работать в родной Украине. На сцене Национальной оперы ему не нашлось места - вот такое отношение.

- Ваш мир - это довольно тесная "тусовка". И, казалось бы, должны подставить плечо, когда человек вернулся, а не пошел под "триколор". Должно было быть "свой к своему за своим".

- Да не будет никогда. И я не знаю, почему. Я уже потерял веру, оптимизм. Пусть за меня говорит моя песня на сцене - это будет лучше всего.

- Что за странность, когда силой голоса, вроде бы, можно разбить посуду?

- Это все неправда. Это просто трюк, пиар-ход. Это так же, как с яйцами, - сколько бы ты их не пил - голос лучше не станет. Если есть голос, умение, сфера, энергетика, то тогда есть артист - великий украинский артист. Самые сильные по децибелам голоса - женские сопрано. А артисты берут умением любым голосом формировать. Великий Шаляпин не имел чрезвычайно мощного голоса, но он брал умением. Я пел в Мариинке, еще до войны, и мне разрешили гримироваться в комнате, где великий Федор Шаляпин готовился петь Бориса Годунова. Это была для меня большая честь.

- В вашем творчестве есть партии Пинкертона из "Мадам Баттерфляй", Андрея из "Запорожца за Дунаем", Ленского из "Онегина".

- Много. Для меня все партии важны. Но первая моя партия - Петра из оперы "Наталка Полтавка".

- Все эти произведения о человеческой судьбе. Даже тот самый "Запорожец за Дунаем", как скитались украинцы на чужбине, как они возвращались. Разве это не о нашем времени?

- В какой-то степени - да. Время идет по спирали - все возвращается. Сейчас опять все бросились за границу зарабатывать - их здесь никто не держит. В Украине не за что кормить семьи. Сейчас эта экономическая эмиграция напоминает те времена, когда поневоле забирали украинцев на работу в качестве рабов, а сейчас украинцы сами едут на заработки.

- Говорят, что талантливый человек талантлив во всем. Можно сказать, что Владимир Гришко талантливый предприниматель-бизнесмен?

- Нет, такого нет, к сожалению. Если бы я был бизнесменом, то тогда в 1990-2000 годах я бы не сделал карьеры. Я всю жизнь отдал сцене и, пожалуй, стану в хорошем смысле предпринимателем, когда возглавлю Национальную оперу Украины как директор, как бизнесмен. Опера тоже может быть европейским бизнесом, когда мы можем гастролировать с профессиональной труппой, показывать наших талантливых артистов, наш балет.

- А такой вариант, когда без Национальной оперы с нуля, с фундамента построить что-то новое и назвать, например, "Современная украинская опера".

- У меня был проект "Новые лица оперы". Также был проект "В поисках жемчужин", в рамках которого мы ездили по Украине и искали талантливых детей, и многим я дал дорогу в жизнь. Можно назвать "Новая современная опера", но на это нужно финансирование. А его сейчас не хватает.

- Видите, стадион важнее сцены.

- Да. Но я не теряю надежду.

- Скоро исполнится 30 лет Независимости Украины. Вы видите, что Украина, возможно, стала на правильные рельсы за последние два года?

- Я горжусь пятой статьей Конституции, согласно которой главным источником власти является украинский народ. Но я не вижу народ как источник власти. Он ничего не решает. Украина была космической державой, а сейчас? Обидно.

- И когда у людей есть деньги, то они пойдут на Гришко.

- А если нет, то никто не пойдет. Будем думать, ехать за границу и снова возвращаться в Украину.

- А есть запрос здесь, в Украине? Для чего стараться здесь, если можно спокойно обжиться в том же Пекине и не иметь горя ни с чиновниками, ни с депутатами, ни с остальными достойными украинской власти?

- Меня там оставляли и давали и водителя, и все, и академию твоего имени - только учи и делай с китайцев лучших певцов в мире. Китайский мальчик даже пел на украинском языке без акцента. Даже мои дуэты из оперы "Запорожец за Дунаем" ставили, и с концертами я ездил. Но это не мое. Я не могу там долго находиться. Я не знаю, что это за химия у украинцев, что мы не можем много времени там быть. Мы стремимся возвращаться, потому что мы украинцы. Мы не прикрываемся вышиванкой и украинским языком, потому что мы украинцы. Поэтому мы стремимся быть на своей земле. Сейчас она болеет неизлечимыми болезнями - коррупция, мародерства, все это "бла-бла-бла". Сейчас в эти трудные времена человек может быть счастлив только в Божьем храме. На исповеди. Я не теряю надежду, не хочу покинуть страну. Мне же уже не 20 лет.

- Но это не значит, что вы в какой-то другой форме.

- Безусловно. Есть еще порох в пороховницах.

- Сейчас святые отцы договорились, что не будут проводить Крестный ход по случаю Крещения Руси. А что, вообще, мешает им объединиться, чтобы была единая поместная Украинская православная церковь?

- В Вашингтоне когда меня спрашивают: какой вы церкви, какой веры, то я отвечаю - Христовой. Вопрос исчезает. В Вашингтоне насчитывается около 50 конфессий. Миряне выходят из богослужений разных церквей и друг друга поздравляют с улыбкой.

- А почему у нас не так? Вы видите какие-то препятствия для этого? У нас спросят не только, какой ты веры, но и какой конфессии, какого патриархата, ходишь ли в Лавру, или в Михайловский. В этом вопросе можно как-то успокоить людей?

- Народ сам успокоится, когда скажет государству: "Не вмешивайтесь, не лезьте в душу. Не делайте себе пиар на этом. Вы уже наделали".

- Все же искусство должно быть представлено в законодательном органе - в Верховной Раде?

- Безусловно. И духовность, а не только искусство, как основа основ. Главное, чтобы это был авторитетный человек, которому люди бы доверяли. Чтобы человек не сказал: "Я сегодня иду, а завтра я вернусь".

- Вас часто "сватают" в партийные списки?

- Нет. Но если поступит такое предложение - я подумаю. Потому что время идет, а хотелось бы что-то изменить.

- А вы считаете, что только посредством прохождения в ВР можно что-то изменить? Люди сейчас охотно занимаются меценатством?

- Нет, у нас нет закона о культуре, о меценатстве, потому что это черная дыра. Это отмывание денег. Я думаю, что такие люди, которым болит именно украинская культура, такие люди должны там быть. Чтобы люди были авторитетами.

- Что-то современники не хотят брать пример с Терещенко, Фундуклеева.

- А что сейчас работает в Украине? Вектор, куда можно пойти и получить правду? Мы славим наших героев, врачей, а бюджет разворовывают. Изменить эту ситуацию способен только украинский народ.

- А если посмотреть на нынешний уровень образования. По вашей специальности нужны какие-то дополнительные знания?

- Безусловно. Певца нельзя считать эрудированным, если он не владеет одним-двумя языками, он будет как белая ворона на сцене, если он попадет на Запад. Нужно быть ментально готовым - тебя просто съедят. Нужно развиваться, читать книги, ходить в театры, общаться с людьми.

- Вы говорите, что долго не можете находиться вне родных стен, но сколько людей выехали и живут.

- Их объединяет церковь, встречи. Они ностальгируют, но никто не спешит возвращаться. Они поддерживают Украину в этой тяжелой ситуации. Но и там сейчас коллапс, раскол. Когда белый преподает афроамериканскому ребенку - и тот ему не верит. В этом трагедия. Они различны по цвету кожи - и этого не изменить.

- Но у китайцев не так?

- Нет. Они все - одна большая семья. В Гонконге что-то хотели изменить, но ничего не получилось, потому что есть сильная миссия и рука государства, которое, безусловно, тебя накажет за любое посягательство на государство.

- Вы были обласканы государством. Вы кавалер многих государственных наград Украины. Когда вам наиболее комфортно пелось в Украине?

- Я думаю, в двухтысячных. Когда я приезжал из Америки, Европы, я находился в Украине мало времени, поэтому старался как можно больше дать благотворительных концертов, чтобы знали, что Гришко работает не только за границей за деньги, но и в Украине бесплатно. В те времена я чувствовал себя значительно более комфортно, чем сейчас, потому что люди были сытыми. А сейчас я в метро спустился и вижу голодные глаза. И такие же глаза я вижу в Европе. Идет мне навстречу человек - и я говорю, что уверен на 100%, что он украинец. На лице наших соотечественников запечатлелась тревога за будущее.

- А что вам давали благотворительные концерты?

- Я действительно хотел что-то сделать. Я собирал средства для какой-то клиники, для интерната - я сам из интерната № 25. Нас у матери было много, и она не справлялась. Мать меня с улицы забрала и отдала туда. Я хотел показать детям, что нюхать ацетон - это не тот путь. А жизненный путь - это учиться, выйти из того положения, в котором они оказались, и достичь вершин.

- В Украине также есть "три тенора", как и в Европе? Кто еще, кроме Гришко?

- Быть пародией Паваротти, Доминго, Каррераса - этого не будет. Это один раз получилось. А достойных быть рядом с Гришко много - талантливых молодых певцов. Но хочу ли я это делать? Нет. Это уже было. Нужно что-то другое сделать. Давайте создадим "Десять украинских теноров". Есть талантливые ребята, немного научить их стиля пения, чтобы не кричать. Паваротти говорил, что ноты надо петь, они живы, они на тебя смотрят, и фразу можно спеть по-разному.

- А почему именно оперное пение? Если сейчас трудные времена, то можно было бы спеть "гопца-дрипца" - и собрать полный зал.

- Гришко не будет петь: "мама говорила, не люби дебила". Это не мой репертуар. Меня называют настоящим певцом украинской песни, и мне это приятно. Я не нуждаюсь, слава Богу. Многие ученики из Китая просят давать уроки онлайн, потому что я внушаю в них веру, они выходят на сцену и становятся лауреатами. Что стало и сейчас с моей Академией, моими детьми - их показывают по телевидению, и это маленькая победа для Украины.

- А вы смотрите такие проекты, как "Украина имеет таланты", "Голос"?

- Смотрю. Но они, когда становятся лауреатами, нос задирают - и полгода-год их уже нет. И наступают тяжелые времена депрессии. Только труд, контракты, только заполненные залы скажут о тебе, что ты звезда.

- А вы уже на раз-два определяете, что из этого выйдет толк, а из этого - нет?

- Да. Ко мне обращаются родители, и я им сразу говорю: "Не надо денег, отдайте к какому-то другому специалисту, но только не пение". Потому что ребенок не будет счастлив - лучше правду сказать, чем лелеять напрасные надежды. Случалось такое, что мне не верили, шли и тратили средства. Ребенок закрывался в себе, у него развивалась депрессия, и он даже не мог разговаривать. Ломали ребенка. Амбиции родителей очень часто являются ошибочными.

- Родители часто являются врагами своим детям по их выбору профессии.

- Как меня в детстве не привязывали у фортепиано, из меня Рихтера не сделали. Я не мог, я убегал. Профессия - это ваше долголетие. Если ты любишь свое дело - ты будешь счастлив и будешь долго жить. Как человек, который влияет на других людей, мне часто приходится убеждать. И у меня учатся только перспективные, талантливые дети. У меня много детей учится и благотворительно. Именно из школ-интернатов без родителей - такие дети выходят в люди.

- Какой сейчас самый популярный репертуар? Есть какие-то хиты, на которые зрители все равно придут?

- В моем репертуаре есть современные песни, которые крутят на радио. А есть песни еще тех лет, на которые люди идут, потому что моя публика - те, кому за 40. Это песни из репертуара Магомаева, Утесова.

- Сейчас подобные песни рождаются, чтобы через 30-40 лет люди могли сказать, что в 2020 году была написана такая замечательная песня?

- Есть непревзойденная песня "Як тебе не любити, Києве мій" - это шедевр выдающегося композитора Шамо. Такие песни живут, их поет молодежь. По-другому трактуют, делают современную аранжировку, подают по-другому. И эта песня звучит на радио, потому что ее хотят слушать.

- Скажем, завтра объявят об окончании карантина - что вы предложите публике?

- Мой концерт, который уже трижды переносили, но я убежден, что 27 октября мой юбилейный концерт все же состоится в Киеве. Билеты никто не сдает - ждут. Мои друзья из Италии приедут - Кармело Карузо приедет, потомок великого Карузо, меня поддержать, может, приедет выдающаяся грузинская артистка Тамара Гвердцители. Первое отделение будут украинские песни, песни из репертуара Муслима Магомаева, популярные песни и те песни, которые непревзойденно пел Лучано Паваротти.

- Я вижу, вы оптимист.

- Наверное, да.

- Маэстро, я вас искренне благодарю за беседу и желаю, чтобы вы еще долго радовали нас своим искусством, своим умением и своим талантом.

- Спасибо, дай Бог, так и будет.

Категория: Афиша*