Кому-то просто захотелось сделать скандал в украинском биатлоне

Опубликованно 18.06.2020 08:40

Она выдержала напряжение и выиграла с командой Олимпиаду в России во время аннексии Крыма и расстрелов людей в центре Киева, попробовала себя в роли чиновника и является одной из самых титулованных отечественных биатлонисток. Капитан женской сборной Украины Елена Пидгрушная – герой седьмого выпуска авторского проекта Максима Шилина "Спорт.Интервью.112"

Она выдержала напряжение и выиграла с командой Олимпиаду в России во время аннексии Крыма и расстрелов людей в центре Киева, попробовала себя в роли чиновника и является одной из самых титулованных отечественных биатлонисток. Капитан женской сборной Украины Елена Пидгрушная – герой седьмого выпуска авторского проекта Максима Шилина "Спорт.Интервью.112"

- Елена, когда я звонил вам впервые, вы сказали, что болеете. Сейчас как себя чувствуете?

По дороге из Пхенчхана подхватила какой-то вирус. Во время перелета почувствовала первые симптомы, и потом несколько дней он меня так держал. Сейчас уже все хорошо.

- Последние этапы этого сезона вы пропускаете. Чем занимаетесь сейчас?

Вот как раз лечилась, отдыхала немножко, настраиваю себя на то, чтобы разобрать чемоданы с Олимпиады. Там очень много вещей. Также думаю, что дальше делать, потому что нужны и реабилитация, и массажи, и потихоньку собираюсь дальше тренироваться.

- В каком состоянии вы ехали на Игры в Южную Корею, ведь перед ними вы тоже болели?

В Пхенчхан я приехала уже абсолютно здоровой. Уже с первого дня приступила к нормальным нагрузкам. На второй-третий день начала скоростную работу. То есть у меня никаких вопросов не было, потому что даже к смене часового пояса я уже готовилась в Киеве. Еще в Украине я просыпалась в три ночи, в четыре утра бежала на тренировки, чтобы привыкнуть к часовому поясу, чтобы уже в Корее у меня никаких вопросов по этому поводу не было.

- В Пхенчхане вы несли украинский флаг во время открытия Олимпиады. Существует примета: кто несет национальный флаг, тот никогда не выигрывает медали на этих Играх. Вы человек не суеверный?

Нет, и считаю, по крайней мере на сколько я знаю, ту историю предыдущую, которая была у нас в Украине, у каждого были объективные причины, почему так, а не иначе. Поэтому привязывать одно к другому... Вот, к примеру, мою ситуацию: ну, к чему здесь флаг по большому счету? Он никак не мог повлиять, поэтому я в это не верила.

ins{ display:block; }

Это слабость. Если ты суеверный, то что-то случилось, и все – ты можешь не выходить на соревнования, потому что сегодня ты не с той ноги проснулся или кто-то тебе в глаза посмотрел лишний раз.

- На бумаге большинство экспертов и журналистов называли украинок претендентами на олимпийские награды, однако результаты оказались совсем иными. Когда ехали в Пхенчхан, могли представить, что команда все проиграет?

Нет, я не думала, что такие результаты будут. Мы все рассчитывали на хороший результат, потому что и по сезону... ну, так у меня не складывалось, но я все равно настраивалась на оптимальный результат на Олимпиаде. Девушки демонстрировали во время сезона, что могут бороться за призовые места, и в эстафете мы также были на пьедестале, поэтому точно не могли представить, что такой провал может быть.

- Поэтому к вам как к капитану сборной вопрос достаточно простой: почему так получилось?

Здесь должен отвечать тренер, а не капитан. Я в команде была, но я не готовлю план тренировок, я не слежу, как девушки тренируются, и так далее, поэтому ну, неправильно, если я буду сейчас говорить по кому-то из девушек отдельно, почему у той или иной что-то не сложилось. Так, определенный сбой дала нам болезнь. Ну, так случилось, что, будучи в одном отеле, всю команду подкосил один вирус. Кто и как его перенес: у каждого по-разному организм среагировал на него. В этом плане не повезло, а дальше по подготовке надо уже говорить с девушками, кому как бежалось, кому как стрелялось.

- Болели, я так понимаю, до Пхенчхана?

Болезнь была на последнем предолимпийском этапе в Антхольце. Я уже не поднималась на высоту, девушки поехали, еще соревновались в Антхольце, и вот там как раз все переболели. За счет того, что я не выступала, видимо, у меня был сильный иммунитет, и я еще неделю боролась с этим вирусом – болела, а вместе с тем и не болела. Уже через неделю мы с врачом решили сходить в сауну, нормально погреться, чтобы меня или свалила эта болезнь, или все же отпустила. Не повезло – свалила, и поэтому я по времени дольше всех болела.

- За несколько часов до женской эстафеты Валентина Семеренко в Facebook жестко раскритиковала работу тренерского штаба и прошлась по девочкам. Как давно назревал этот конфликт и справедлива ли такая критика?

Я не могу сказать, что в команде присутствует вот прямо такой конфликт. Сейчас это уже больше раскрутили, распиарили. Не знаю, как это сказать. Диванные болельщики или журналисты, потому что каждый хочет увидеть какие-то жареные факты, какие-то скандалы.

Это был комментарий в Facebook. Это человек, который готовился, работал, были эмоции, где-то просто всплеск эмоций в слезах в порыве такого настроения. Буквально уже на следующий день Валя пожалела, что она это выложила. Потом пытались как-то изменить, но в это время была взломана ее страница и от ее имени было сказано намного больше, чем она на самом деле сказала – вот кому-то захотелось сделать такую акцию скандала в биатлоне. Ничего такого глобального не было, все потом выяснилось, и дальше двигаемся и думаем, как дальше работать.

- Данная ситуация повлияла на результат эстафеты, на настроение девушек?

Опять же, здесь надо спрашивать девушек, которые бежали. Я думаю, что все же повлияло, потому что Вита и Валя довольно близки. В любом случае, когда сестра плачет, разочарована, то, конечно, Вита будет поддерживать, но с другой стороны, все профессионалы. Каждый, выходя на старт, знает свою работу. Есть золотое правило: ты вышел на старт, и все свои проблемы, какие-то проблемы или еще что-то ты должен оставлять дома и не выносить это на гонку. Поэтому возможно, что Настя Меркушина, она еще моложе и не умеет этого делать, но точно знаю, что наша четверка, которая бежала в Сочи, даже тогда мы на все закрыли глаза, собрались и победили, несмотря на то, что происходило тогда на Майдане. Тогда стресса было гораздо больше, когда каждая из нас засыпала со слезами на глазах, а утром мы выигрывали, поэтому все осталось в стороне.

ins{ display:block; }

Мы сделали свою работу, а потом снова вернулись в эту реальность. Поэтому сказать, что из-за комментария Вали не получилась эстафета, я точно не скажу, что это так.

- Каким был микроклимат в команде после первых неудач на Играх?

Микроклимат был сложный. Вот не могу подобрать слово правильное... После первых неудачных стартов у каждого так глазки немножко потухали, потухали. Каждый хотел себя проявить, а здесь и этот ветер, и морозы. Слов не хватает.

Я с ними не жила, я жила в другом блоке. Нас много, поэтому все не помещались. Я позже прилетела, и получилось так, что я уже не боролась с ними, а немножко со стороны наблюдала. Конечно, хотелось их поддержать, как-то подбодрить, потому что очень много критики в первую очередь в них самих к себе: вот я не справилась, что-то не сделала. Каждая старалась сделать максимум, но это не удавалось, и поэтому кто-то больше общался с отцом (Меркушина, у нее отец тренер), кто с тренером, кто-то между собой, и так вот все, как мышата, ходили по поселку. Конечно, хотелось всех объединить, взбодрить, но, опять же, каждый профессионал, и каждый пытался справиться со своим горем по-своему. Это абсолютно нормально.

- Дело в том, что нам показалось, что команда не была командой. Что скажете?

Ну, я не могу сказать, что у нас прямо вот все в разные стороны. Это точно неправда. Да, конечно, кто-то с кем-то больше общается, кто-то меньше, у кого-то личный тренер в команде, кто-то просто в команде – в принципе это нормально. Если тренер ведет спортсменку с детства, ну, не может он одинаково относиться к той, которая только пришла в команду, и к той, с которой работал всю жизнь. Он с этой уже понимает с полуслова, а с той совсем иначе будет общаться. И Меркушин, и Шамрай (вот он Семеренко, по-сути, с детства вел). Урош больше общался с Джимой и со мной. Так получилось: мы там больше на велосипедах где-то время вместе проводили, просто общались. Конечно, он меньше общался с Настей Меркушиной, потому что Настя больше с отцом. Это абсолютно нормально. Мы очень много времени проводим вместе. Коллектив небольшой, и в любом случае каждый выбирает себе для общения человека, с которым ему более комфортно.

- Были ли у вас реальные шансы выступить на Олимпиаде?

Конечно, я до последнего дня готовилась, тренировалась, очень много скоростной работы, но когда пробежали контрольную тренировку, там сыграло роль не столько то, что я там Насте Меркушиной ходом проиграла, сколько просто я увидела, что мой организм не выдерживает всю дистанцию. Меня хватило на половину, потом все. Тогда уже было понятно, что я не в том состоянии, чтобы либо соревноваться на эстафете в Пхенчхане, либо вот даже продолжать сезон.

- Кто составлял ваш личный план тренировок?

Урош Велепец писал план. Потом уже более индивидуальная работа. С Урошем нормально работалось. Единственное, так сложилось, что мы три года готовились по разной методике. То есть не так, что есть шаблон и мы каждый год одно и то же выполняем. Первый год он только пришел, с нами знакомился. Потом план на следующий год был действительно кардинально другой, в этом году, опять же, кардинально другой, поэтому я могу сказать, что из этих трех методик вот первая мне подошла, следующие две – нет. Так бывает. У каждого профессионального спортсмена есть удачные годы, а есть плохие.

Опять же, Меркушин знает свою дочь с детства, Шамрай также знает Семеренко, поэтому во время сезона они могут быстро корректировать план подготовки, исходя из предыдущих лет. Урош тогда только пришел, он видит готовый продукт, из которого надо сделать нужный результат. Да, у него есть своя методика, он ее дает, он пытается уже максимум скорректировать под нас, но в глобальном смысле он не может угадать, пойдет или не пойдет. Он готовил нас так же, как готовил под предыдущие Олимпийские игры людей, которые получили в результате медали и были в себе уверены на соревнованиях. Соответственно, у него была удачная методика в его практике. Так сложилось, что та методика, видно, не подошла нам или мы не подошли под нее, какой-то сбой произошел: болезни, перепады высот или просто то, что в другом часовом поясе.

Сейчас нет смысла кого-то винить — себя или тренера. Нужно просто проанализировать ситуацию и не повторить такого в следующий раз.

- После Пхенчхана уже собирались с командой, чтобы все проанализировать?

Нет, сейчас продолжается сезон. Девушки готовились, впереди еще несколько этапов Кубка мира. Когда уже сезон закончится, то даже не девушки будут собираться, а тренеры, личные тренеры, и тогда уже будут обсуждать.

Конечно, жаль не только мне, но и всем девушкам, что вот в этом году не сложилась у нас эта Олимпиада и что все же не дали мы того позитива, который ожидали от биатлона.

- Недавно вы заявили, что собираетесь продолжать выступления, хотя еще на Олимпиаде ходили слухи, что будете завершать. Действительно были такие мысли?

Это сказал президент нашей федерации. Почему он так сказал, я не знаю. Он дал интервью, мне родители пишут, что мы, может, чего-то не знаем. Я им говорю, что, наверное, тоже чего-то не знаю. Мы пошутили, я спросила у Владимира Михайловича, почему так, а он говорит, мол, у тебя были какие-то проблемы, травмы, я подумал, что ты хочешь завершить. Говорит, я понял свою ошибку, я исправлю ситуацию. Получилось так, что сначала он сказал, что я завершаю, а на следующей неделе, что я не завершаю.

- Президент федерации биатлона Владимир Брынзак дал понять, что не рассчитывает на вас на следующих Играх. Также он посоветовал вам переходить на индивидуальную подготовку. Что это означает?

То, что они не рассчитывают, в принципе это правильно, потому что все-таки нужно делать ставку на молодежь, это однозначно. Это любой из нас примет и поддержит такую идею, но если я буду сильнее, чем молодежь, тогда я точно поеду на Олимпийские игры.

Что касается самоподготовки, то это тоже правильный подход. Есть командная подготовка, в которой я работала 12 лет: есть общий план, есть общая работа, все более-менее одинаково тренируются. Но, например, у моего организма есть такая проблема, как акклиматизация, она отличается от всех других девушек в команде. Они успевают пройти акклиматизацию на третий, четвертый, пятый день и все, а у меня этот процесс более длительный. Соревнования зимние длятся неделю: постоянно то выше, то ниже. Я не успеваю проходить эту акклиматизацию. Соответственно, чтобы я нормально себя чувствовала зимой и меня акклиматизация не выбивала из графика, не мешала показывать результаты, мне необходимо менять летнюю подготовку. То есть, опять же, или чаще переезжать, или менять высоты – это уже со специалистом следует общаться, но всю команду за мной тоже не стоит таскать.

Мы уже взрослые спортсмены, и у нас действительно должна быть индивидуальная подготовка. Если молодой спортсменке нужен объем, то намного больше силовой работы. Мне уже не нужны большие тренировки. Например, молодой спортсменке необходимо много работать над техникой, а у меня уже техника поставлена.

- Я так понимаю, вы сейчас ищете тренера?

Если будет этот тренер, который будет со мной заниматься и захочет в первую очередь со мной заниматься, конечно, будет классно поработать год в такой системе. Даже мне очень интересно, что из этого получится. Если не будет этого тренера, тогда, наверное, опять же, я буду при команде пытаться уже индивидуально работать. Но это будут решать тренеры, президент, может, они скажут, ну, девушки спасибо за все, до свидания.

- Вам и сестрам Семеренко уже за 30. Видите ли вы достойную замену, можете ли спокойно идти на отдых?

У нас есть молодежь. Главное, чтобы у них было желание, чтобы у них горели глаза, как у нас в свое время, потому что порой на них смотришь —такое впечатление, что они все-таки еще ленивы и не готовы к той ответственности, которая есть у члена национальной сборной.

Если взять ближайшие год-два, то еще душа не спокойна. Даже вот взять три предыдущих года, Валя вытащила один сезон, потом я, Юля Джима. В этом году каждый понемножку, вот Вита очень сильно помогла. Пока что ни Настя Меркушина, ни Ира Варвинец в этом году не заезжали на подиум (Меркушина уже заехала в Контиолахти в смешанной эстафете, - ред.). Соответственно, ну, нет такой уверенности. На следующий год, если забрать нас троих, опять все упадет на плечи Юли в первую очередь, а вот потянет ли, сможет ли кто-то помочь из молодежи, я не возьмусь ответить.

- В конце марта состоится этап Кубка мира в Тюмени. США и Чехия собираются его бойкотировать из-за нарушения Россией допинговых правил. В соцсетях обсуждают, а стоит ли ехать Украине. Глава федерации Брынзак, к примеру, говорит, мол, надо ехать. Ваше мнение?

Ну, на счет США, Чехии, то там тоже не факт, поедут или нет. Думаю, как и каждая команда, будут решать это уже под конец. Довольно часто на последний этап не приезжали то Китай, то Корея – кому уже было безразлично на результат и зачетные баллы, они просто не принимали участия в последнем этапе не из-за того, что он проходил в России, а из-за того, что он просто последний и для них ничего не решал.

В этом году ну, конечно, насколько я где-то там издалека слышала, в принципе там Россия, Америка, какие-то конфликты, и даже на счет допинга, еще там чего-то.

Касательно нас я считаю, что все же, если международная федерация решила, что эта страна, этот город заслуживает проведения этапа Кубка мира, его не перенесли, его не отменили, то мы обязаны принимать там участие. Потому что на нашу подготовку потрачены средства из госбюджета. И уже дальше мы бегаем и показываем этот результат. Я считаю, что надо максимально использовать такой резерв и сделать максимум.

Если у нас не будет хватать каких-то баллов, чтобы удержать квоту шесть девушек на следующий сезон, то точно стоит ехать, потому что минус один спортсмен — кажется, это ерунда, а на самом деле большой минус.

- Но ведь тут еще и этическая сторона: ехать или не ехать в Россию? Это касается не только спортсменов, но и артистов, к примеру.

Я не хочу этого комментировать, потому что мы постоянно говорим, что спорт вне политики. Хочется в это верить и чтобы это действительно было так, но я считаю, что все же не спортсменам нужно этот вопрос решать. У нас есть календарь, у нас есть официальные старты: хоть в Китае, хоть в Корее, хоть в Тюмени, где угодно мы делаем свою работу.

- Министр молодежи и спорта Игорь Жданов заявил, что мы не зимняя страна, хотя снега у нас достаточно, а вот с тренировочными базами беда. Где проходят сборы у биатлонистов?

Национальная команда в Украине не тренируется. Действительно, у нас нет ни одного лицензионного стадиона. Даже просто нормального стадиона со всеми хотя бы какими-то стандартами, перепада высот на трассе и так далее, поэтому все сборы у нас за рубежом. Это тяжело, конечно, мы каждый год надеемся, что или государство, или какие-то спонсоры построят стадион, чтобы хотя бы несколько сборов в год мы смогли проводить на территории Украины и не вывозить средства за границу, а все же тратить их дома.

Есть какие-то маленькие школы, стадионы, где молодежь растет, тренируется, соревнуется. В Сянках паралимпийская база, Тысовец еще дышит, в Сумах, в Тернополе. Ну, они реально еле дышат, те базы: и школы, и состояние трасс, и стрельбища, и так далее. Просто на энтузиазме тренеров, меценатов каких-то.

- Елена, не так давно вы работали заместителем министра молодежи и спорта вместе со Ждановым в одной команде. Вы увидели, в чем проблема?

Здесь суть одна – в первую очередь, все вопросы в средствах. Сколько государство выделяет денег на спорт? Это не маленькие суммы. Так, в этом году нам полностью обеспечили финансирование нашей подготовки, но нет стадиона в Украине. На строительство объектов средств не выделяется, поскольку считается, что спорт – это элитные расходы в любой стране. Это не медицина, продукты питания. То есть основа жизни человека. Соответственно, если возникнет вопрос, куда потратить средства, то почему спорт становится у нас не первоочередным и это не зависит от министра спорта, это зависит вообще от государственной политики и от состояния государства. Если на сегодня и кризис, и война, и вся такая ситуация, то надеяться на то, что завтра у нас там пять стадионов появится в Украине, — ну, это как минимум неправильно.

Конечно, сложно нам сравнивать себя с теми европейскими странами, с которыми мы соревнуемся. В любом случае сегодня женская команда идет на третьем месте в общем зачете, то есть мы третья страна в мире по биатлону. Сравнить количество баз в Германии, Норвегии, Италии – те наши реальные соперники, с которыми мы сейчас соревнуемся, – это небо и земля. Там почти в каждом городе есть место, где можно тренироваться. Они так и делают: две недели дома, неделю собрались вместе, проверили свое состояние на фоне других спортсменов, а потом снова дома. А мы как уехали, так практически не возвращаемся в Украину. Поэтому наш биатлон не благодаря, а вопреки. Эта сила нации, стремление к победе – они есть в крови у каждого украинского спортсмена, поэтому даже в тяжелых обстоятельствах мы доказываем, что сильные.

- Почему ушли из министерства?

Конечно, мне спорт ближе, поэтому я в него и вернулась. Проработав год в министерстве, я просто почувствовала, что еще не все сказала и сейчас не могу завершить карьеру. У меня еще амбиции очень большие, кто бы что не говорил. Я еще готова бегать. И очень сильно меня вдохновили не олимпийцы. У меня было не олимпийское направление. Вот это их стремление, любовь к спорту, когда они сами работают, зарабатывают средства, за свой счет тренируются, за свой счет выезжают, как у них горят глаза, когда они достигают результата. Это было просто фантастически.

- Мы поговорили с вами о небольшом уровне финансирования спорта по сравнению с другими странами. А как обстоят дела в спортивной журналистике, ведь есть такие, кто жалуются на низкий уровень грамотности?

Я общалась с людьми, которые просто смотрели Олимпийские игры. Очень критиковали комментаторов, которые были абсолютно некомпетентны в том или ином виде спорта. По поводу журналистики все же хочется, чтобы освещали какой-то позитив. Мы вот не успели приехать, первые вопросы сразу вот скандал, скандал, скандал! Хотя его на самом деле нет. Цель самого журналиста – показать что-то хорошее, что есть свет в конце тоннеля или все же всех опустить куда-то в болото и раскритиковать?

К сожалению, в принципе я смотрю новости, почему-то у нас все построено просто на негативе, поэтому то, что и спорт в негативе, — это просто уже воспринимается как норма. Наверное, кому-то это нужно. Хотя в мире все наоборот: ты смотришь новости — после них жить хочется, там вот позитив и не важно, что в стране происходит.

- Знаю, что в детстве был выбор между танцами и биатлоном. Сейчас находите время, чтобы выйти на паркет?

Сейчас точно нет. У меня 90% дней в год – это тренировка за рубежом. Когда я работала в министерстве, у меня как раз была возможность: уже в вечерние часы после работы я занималась, но уже спортивными танцами, а не музыкой, как в детстве.

- Читал, что вам нравится вышивать.

Последние несколько лет, как мы начали работать с Урошем, на это времени почти совсем нет. Если раньше каждый вечер вышивала, то сейчас это счастье бывает несколько раз в год.

Дома, отдать должное моим родителям, все мои стремления чему-то научиться поддерживались. Как-то в свое время захотелось мне вышивать, стало интересно, я подошла к маме и попросила, чтобы она мне показала, как это делается. Она мне несколько крестиков показала, а дальше я уже сама выдумывала себе какие-то узоры, вышивала. То же самое касается и шитья, и вязания – чего только не делала в детстве, мне просто было интересно.

- У вас большая коллекция ваших работ?

Уже более двадцати картин! Они почти все у меня. Буквально несколько из них я подарила людям, для которых специально вышивала. Например, один мой знакомый попросил в свое время вышить для его дочери картинку. Она у меня получилась очень красивая: маленькая девочка сидит на руке. Я уже и забыла о ее существовании, а когда кто-то из журналистов попросил меня собрать все фотографии моих вышивок, я выложила в Facebook, и потом мама этой же девочки добавила еще ту работу. Говорит, она у нас, она еще есть.

- Картина, которой вы больше всего гордитесь?

У меня есть снежный барс на фоне обледенелой скалы в лунном свете. Она огромная просто: метр двадцать на метр, если я не ошибаюсь. Я ее год вышивала на черной ткани – это очень сложно! Она просто фантастическая: сидишь на нее смотришь и не можешь оторвать взгляд. Хочется как-то организовать свою выставку.

Категория: Афиша*